Победа партии PAS и Президентство Майи Санду под лозунгами экономического, культурного, а затем и политического единения стран, казалось бы, продемонстрировало, что население Молдовы устало от независимости. Может быть, мы морально готовы к присоединению не только к ЕС, но и к Румынии. И пусть на её условиях, если это поможет быстрее обрести статус и все привилегии граждан ЕС. Шенген и путешествия, образование и работа в Европе для молодежи. А для стариков – высокие стандарты медицины и пенсионные гарантии. Все это выглядит весьма заманчиво на первый взгляд. Тем более, что призраки насильственной румынизации образца 1992 года отринуты, как показавшие свою неэффективность. Подобная политика была похоронена вместе с активной фазой Приднестровского конфликта. Но события на Востоке, а затем реакционные действия властей, включая поспешные реформы в сфере высшего образования и культуры, а также закон о сепаратизме, вновь заставили общество бурлить. Не попытается ли партия PAS, пользуясь кризисом и экономической уязвимостью ряда семей, протолкнуть проект ускоренной румынизации? По сути – присоединения Молдовы к Румынии вместо предусмотренной интеграции в ЕС. И главное, как к этой проблеме относятся сами граждане? Готовы ли они сменить не только паспорта, но и национальную самоидентификацию?
Близкая цель?
Значительная часть жителей Молдовы уже успела обзавестись румынскими паспортами. Только по данным Парламента РМ в рядах «румынизировавшихся самостоятельно» свыше 800 тысяч человек, а еще 350 тысяч намерены получить такое гражданство. При этом среди них много не только этнических румын, но и молдаван, украинцев, болгар, русских и гагаузов, обладающих одновременно и молдавскими паспортами.
Казалось бы, вопрос должен быть решен? Наиболее активная часть населения «ЗА». Население самой Румынии тоже не рассматривает потенциальных новых граждан как нахлебников, но относится к новым гражданам как младшим братьям.
Однако, национальный вопрос и вопрос идентичности просты лишь на первый взгляд. Кейс с русскоязычными украинцами, часть которых оказалась в числе патриотов Украины, показателен.
Готовы ли кишиневцы стать провинциалами?
Начать следует даже не с национального, а с территориального деления. Например, отдельно стоит выделить кишиневцев. Сегодня мы жители одной из европейских столиц. Учебные заведения города имеют статус национальных, аэропорт является международным, который с началом кризиса беженцев на Украине стал претендовать на роль международного логистического хаба. Международные компании именно в Кишиневе открывают свои офисы и представительства. В столице расположены все министерства. Это не только рабочие места, но и ресурсы для влияния на всю республику. Готовы ли жители Кишинева пожертвовать таким статусом?
В случае воссоединения наших стран Кишинев с населением 670 тысяч человек сразу станет крупнейшим после Бухареста городом объединенного государства и будет претендовать на то, чтобы оставаться определенным центром силы и принятия решений. Однако, Румыния не федерация, в ее территориальном устройстве есть лишь жудецы, города и коммуны. Поэтому все столичные функции метрополия постепенно затянет на себя. Отражением этой политики являются города самой Румынии.
Какая участь тогда ожидает Кишинев? В случае объединения начнется отток студентов, международного бизнеса, начнется перераспределение логистических потоков. Не ясно, какой статус и перспективы ожидают экс-столичную недвижимость. Поменять административный статус на культурный, туристический или промышленный Кишинев не сможет. Значит ли это, что депопуляция продолжится и именно наша столица станет эпицентром подобного движения? Весьма возможно.
Маловероятно, что румынские власти будут заботиться о нашем культурном потенциале. Нашу идентичность они будут продолжать подменять своей. Поэтому молдавские литераторы, режиссеры и актеры либо отправятся в Бухарест, либо должны будут довольствоваться статусом местечковых представителей культурной жизни.
Вместе с потерей перспектив для построения успешной карьеры в политике, международном бизнесе и масс-медиа Кишинев начнет еще активнее терять свой потенциал молодежи. И если ранее переезд в Бухарест, Киев, Одессу, Москву или Санкт-Петербург был эмиграцией, то теперь миграция в сторону Бухареста станет естественным выбором провинциалов в реализации цели достичь успеха в столице. В меньшей степени, но подобная перспектива затронет и Бельцы с Тирасполем, равно как Дубоссары, Бендеры и Комрат. Раньше местная молодежь из соседних муниципиев выбирала нередко для построения карьеры ближайшие крупные города. Но при объединении стран поток экономических и образовательных беженцев может быть куда большим, чем во время воссоединения Восточной и Западной Германии.
Возможности для аграриев
В тоже время, жители сел, особенно обладатели земли из числа предпринимателей, могут приветствовать такое объединение. И это несмотря на то, что ассоциация «Сила Фермеров» на протяжении последнего года остается одним из самых последовательных критиков агропромышленной политики партии PAS.
Другой вопрос, что местный бизнес не хочет присоединения без гарантий для себя. ЕС имеет масштабную программу поддержки агро-сектора. За счет этого наши конкуренты на западе технологичнее в области переработки, упаковки и дистрибуции своей продукции. Но если бизнесу из Молдовы придется конкурировать на равных без поддержки, то нам останется лишь быть сырьевым придатком. К слову, уже сегодня мы наблюдаем такую картину с производством молока, где на наших прилавках не хватает национальных производителей, использующих технологию «Tetra Pak». В итоге выиграть смогут скупщики земли и нынешние земельные латифундисты, а проиграет тот бизнес, который вкладывался в развитие национального производства и переработки, вместе с самими крестьянами. Национальному малому и среднему производителю не под силу конкурировать с европейскими конгломератами и почти невозможно попасть на внешние рынки. Это может вызвать социальное недовольство, разочарованность реформами в сельских муниципиях.
Еще более запутанным продолжает оставаться национальный вопрос. Лозунги начала 90-х «чемодан, вокзал, а следом топонимы: Одесса, Киев и Москва» уже не актуальны. И даже среди румынской диаспоры. Сегодня мы осознаем, что менталитет хутора не позволит стране выбраться из экономической глуши. Оставаться первым парнем в вымирающей деревне не перспективно. Куда благоразумнее бороться за привлечение к себе образованных и обеспеченных слоев населения из соседних стран и регионов. Синергия человеческого и финансового капитала позволяет приумножать богатство страны, создавать новые перспективные компании. Но украинский кейс показал, что не многие переселенцы оказались благодарны за наше радушие и прием. В основном, бегущие от войны украинцы воспринимают нашу Республику как временное убежище. Мечтают они о европейских столицах и их уровне социальной поддержки, медицины, льготах, образовательных программ. Либо о возвращении к себе домой после завершения войны. И это объективно, что уровень жизни киевлянина, харьковчанина и одессита выше, чем у кишиневца.
А нам больно с этим мириться. И снова создается почва для социального конфликта. Мы получаем от украинцев негатив из-за нашего уровня жизни, благосостояния, инфраструктуры, даже от обращения к ним на русском. Но мы и не должны знать украинский, а они молдавский и румынский. На каком еще языке нам с ними общаться? Независимая Молдова сохраняет возможности для разных наций и народов внутри одной Республики. Но как при соединении стран поведут себя русскоязычная и украиноязычная диаспоры? Скорее всего, опасаться конфликтов и открытого сепаратизма не стоит. Проблемным останется только приднестровский кейс. Но национальные меньшинства, которые в общем населении Румынии будут составлять лишь проценты, почувствуют себя в еще больше изоляции. И в этом случае они будут голосовать ногами, лишь усиливая депопуляцию. Причем поедут и на Запад, и на Восток. А оставшиеся будут чувствовать себя так, как жители Донбасса накануне второй украинской революции 2014 года.
***
Место Приднестровья, не признающего центральную власть Молдовы, в этом случае может занять Комрат в Гагаузии. Местные лидеры диаспор активно рекламируют собственную экономическую самостоятельность, например, развивая контакты с Турцией и опосредованно с одесским и даже российским бизнесом. И любые государственные решения они рассматривают как вмешательство в права своей автономии. Таким образом, объединение с Румынией лишь усугубит противоречия.
Конечно, наши власти при обсуждении возможного слияния стран приводят в пример восточных и западных немцев. Вот только и сегодня страны, разделенные лишь на 40 лет, испытывают глубокие противоречия и даже ностальгию по востоку. Однако, Румыния это не Западная Германия 80-х, а одна из самых скромных стран ЕС со скромными возможностями по интеграции новых граждан. При таком исходе даже сегодняшние политическая, творческая и бизнес элиты могут оказаться на обочине, а не влиться в новый социум. Рядовые же граждане столкнутся с выбором: быть людьми второго сорта на собственной родине, медленно переходящей в новое государство и отстающей экономически, либо искать лучшей жизни в качестве мигрантов в более успешных странах.
